Быть с Украиной – главное условие: как война с Россией расставила приоритеты в обществе

Украинцы должны понять природу войны против России, чтобы победить

Вторжение России в Украину 24 февраля – это продолжение войны на Донбассе и оккупации Крыма. Исторически российско-украинское противостояние можно проследить гораздо дальше, вплоть до XVIII века.

Об этом сообщила директор по связям с общественностью и коммуникациям SCM Наталья Емченко в эфире "Украина 24".

Понять природу войны

Как война изменила нашу страну?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

Все зависит от того, что называть войной. То, что мы называем войной с 24 февраля 2022 года, на самом деле, – продолжение событий на Донбассе и захвата части территорий Донецкой и Луганской областей, а также аннексии Крыма. А также продолжение большого количества событий ХХ, XIX и даже XVIII веков.

Большая идея этого противостояния заключается в том, что Украина доказывает, что она существует. Доказывает себе, России и миру. Россия доказывает, что Украины не существует.

Мы должны хорошо понимать природу этой войны, ее цель. Для того, чтобы победить дракона, его нужно назвать. Мы боремся с Россией, которая абсолютно четко формулирует, что Украины не должно быть.

За счет чего мы можем победить в этой войне? Если мы будем сильными. Только если мы будем сильными:

• как государство;
• как общество;
• экономически;
• геополитически.

Вот эти четыре составляющие – это четыре источника силы. Это не что-то, что можно купить за большие деньги где-то на мировом рынке. Это наша внутренняя работа.

Когда вы говорите об этом, неужели мы не были сильными до начала активной фазы агрессии, до 24 февраля?

И да, и нет. С точки зрения армии – сложилась ли, состоялась ли, – мы могли проверить только в бою. Очевидно, что в 2014 году украинской армии в том виде, в котором она есть сейчас, не было. Это пункт номер один.

Пункт номер два – как государство. То есть, никогда власть не была условно данной Богом. Власть здесь всегда была чем-то, что давал народ и мог забрать народ. Это в чистом виде демократия.

То есть, сейчас, когда именно от существования сильного, устойчивого, дееспособного государства зависело в первые дни войны, как мы будем действовать, мы увидели, что оно есть. Мы увидели, что институты работают. Мы увидели, что та власть, которая была выбрана, полностью соответствовала и соответствует моменту. То есть, нет ни у кого сомнения, что команда Владимира Зеленского и в Офисе Президента, и в парламенте показывает высокий класс государственного управления в условиях войны.

Дальше мы заходим в тему политической нации. Мы все время находились в поисках чего-то, что нас могло бы объединить.

Я всегда привожу в пример историю про поиск идентичности для Израиля. После Шестидневной войны была большая дискуссия о том, так все-таки, в чем сила Израиля. Внутри дискуссии было определено, что мы убираем все, что нас разъединяет и сохраняем то, что нас объединяет. А объединяет нас ровно вот эти два слова – сила Израиля. И, если вы посмотрите сейчас, то Израиль – это секулярное государство. Государство, где власть светская, но при этом очень сильна религиозная составляющая. И при этом это очень милитаризованная страна. Ну, потому что с такими соседями по-другому невозможно.

Так вокруг чего мы должны объединяться? Если брать то, что вы перечислили по Израилю, ведь у нас на самом деле ни одной из этих составляющих еще до последнего времени не было.

С точки зрения военной мощи и силы, мне кажется, – это очень общее место. Во-первых, это в нашей традиции. Первичное формирование Украины, мы говорим о Киевской Руси, было вокруг религии. Следующий такт был милитарный такт: это было формирование казачества. То есть, мы состоялись сначала вокруг христианства. Потом возникло казачество как воинство и оружием доказало право быть. Потом это казачество ушло со сцены. И мы вернулись как политическая нация через культуру – через Котляревского, "Энеиду". И когда формировались национальные государства, мы, как все, сформулировали наши культурные коды.

Поэтому у нас все в каком-то виде есть. И милитарная составляющая – это возвращение к нашим основам. Я абсолютно уверена, что украинская ДНК – это ДНК воина. Украина готова к тому, чтобы быть воинством. Это означает, что, возможно, у нас, как в Израиле, будет всеобщая воинская обязанность. Армия, конечно, должна быть не советская, не местом насилия. Это должно быть местом силы. Должны вернуться уроки военной подготовки в школу.

Я думаю, что в ходе этой войны, мы уже получили новый украинский миф – новое общее, которое убрало со стола все вопросы, которые нас разъединяли. Это именно то, чего нам не хватало.

Stay with Ukraine

В советское время была фраза "все для фронта, все для победы". И каждый делал все и даже больше, чтобы этот момент наступил. Вот сейчас от каждого зависит, когда и как мы победим. От каждого, от взноса каждого. Как оценивать этот взнос?

Я считаю, что сейчас мы должны все находится в позиции "Stay with Ukraine", быть с Украиной. Это главное условие. Все, кто верят в Украину, кто планирует жить в Украине, кто связывает с Украиной свое будущее, свою идентичность, должны "Stay with Ukraine".

Это не означает, что нужно обязательно оставаться в Украине. Есть люди, обстоятельства которых вынуждают выехать за пределы Украины. Прежде всего это мамы с детьми, которые должны обеспечить их безопасность. И это важно, в том числе и для наших воинов: гражданское население в зоне боевых действий – это потенциальные заложники. Это то, что мы видим в Мариуполе. Мы делаем все возможное для эвакуации.

Очень важно сейчас не позволить нас разделить. Потому что это одна из стратегий Кремля: с одной стороны – провоцировать внутренние конфликты, с другой стороны – нас очень активно кремлевская пропаганда на самых разных уровнях пытается разделить с миром и с Европой, со Штатами. С теми, кто нас поддерживает.

Те, кто уехали, могут заниматься поднятием Украины в информационной повестке. Это флешмобы, которые происходят на улицах европейских государств, для того чтобы не сбавлять темп, чтобы Европа и США не привыкли к этой войне.

Второй зарубежный фронт – это борьба за украинскую повестку в международных медиа. Рассказывать свои истории, контактировать с медиа, давать комментарии, работать в социальных сетях. Третий огромный фронт – это файндрейзинг, гуманитарная помощь, помощь городам.

И четвертое направление – это помощь беженцам, помощь людям, которые выехали и которым важно правильным образом "приземлиться" за пределами Украины. Я абсолютно уверена, что чем осмысленнее будет вот эта работа по "временному приземлению", тем быстрее люди будут возвращаться в Украину.

И для нас это очень важно, потому что чем больше людей вернутся в страну, тем быстрее мы будем способны восстановить наше государство, восстановить экономику. Следующий вопрос. SCM – это крупнейший налогоплательщик до войны в Украине. Сейчас мы знаем, что несколько заводов не работают из-за активных боевых действий в том же Мариуполе. Что будет с экономикой, что будет с экономикой предприятий?

Хороший вопрос. Я его разделю на три части. Часть номер один – прежде всего, большой бизнес должен сохранять максимально возможную мощность на экономическом фронте. Потому что одна из задач Российской Федерации на территории Украины – убить украинскую экономику.

Потери украинской экономики огромные. Я читала о цифре порядка $5 млрд за первый месяц войны. С другой стороны, война подталкивает нашу экономику к тому, что я называю антихрупкостью – к умению максимально быстро адаптироваться в новых условиях, искать новые возможности.

Мы в SCM, как и все, к сожалению, знаем об этом не понаслышке с 2014 года. Поэтому мы делаем все возможное, чтобы наши предприятия работали по максимуму там, где это возможно. И мы научились очень быстро сворачивать, разворачивать наши производства. Мы научились работать удаленно, в том числе и благодаря Covid-19.

И, по большому счету, это задача всей украинской экономики – научиться быть мобильной, приземляться на любые части тела и при этом чувствовать себя хорошо. К сожалению, для страны, которая живет рядом с агрессивным соседом, это жизненная необходимость.

Большой бизнес делает все возможное, чтобы работать и давать работу людям. SCM – это крупнейший национальный бизнес. Ринат Ахметов, который является единственным инвестором бизнеса SCM, встретил войну в Украине и остается в Украине. Это большой посыл. Мы остаемся в Украине. Мы свое будущее связываем с Украиной. Мы верим в Украину. Мы готовы ее отстраивать. Мы готовы отстраивать наши предприятия. Мы готовы участвовать в восстановлении городов, в которых мы работаем.

Большая задача бизнеса – демонстрировать сейчас и словом, и делом, и символами, что он в Украине. И мы в этом смысле на 100% здесь.

Еще важная задача – это адаптировать свое производство там, где это возможно, для нужд фронта. И у нас "Метинвест" – это один из лучших примеров того, как огромная компания, которая была атакована, делает все возможное, чтобы восстановиться как можно скорее. В Мариуполе находится два наших крупнейших комбината. Мы с самого начала сделали так, чтобы заводы технологически не умерли за время военных действий. И возобновим работу предприятий, как только украинский контроль восстановится над Мариуполем. И параллельно на других заводах мы производим сталь для фортификационных сооружений, сталь для бронежилетов.

Из нашей стали делаются противотанковые ежи, это огромная программа. Мы освоили производство плит для бронежилетов, производим их и передаем армии.

У ДТЭК и "Укртелекома", это еще два наших очень больших бизнеса, – другая задача. Это бизнесы, которые атакуются в каждом населенном пункте, куда заходит Российская Федерация, которые пытается взять под контроль. Потому что их тактика – это тактика выжженной земли. И первое, что там делается, в любом населенном пункте, – это намертво кладутся электрообеспечение, связь, еда, вода, медикаменты. То есть, прийти, поместить людей в нечеловеческие условия, оторвать их от информационного пространства, держать в неведении, постоянно обстреливать, дезинформировать. То, что происходило и происходит в Мариуполе с точки зрения дезинформации, я не могу передать. Это бесконечное вранье: например, что Одесса неподконтрольна Украине, что Киев разрушен, что Украины нет вообще. Вы никому не нужны, вас бросили.

Что делают в ответ на это и "Укртелеком", и ДТЭК? Во-первых, насколько это возможно, они восстанавливают поломки после обстрелов. Одна цифра: с начала военных действий 24 февраля 2022 года ДТЭК вернул свет почти в миллион домохозяйств. В миллион.

То есть, это темные времена, в которые мы несем свет. И это сейчас не признак комфорта, это базовая потребность.

Еще ДТЭК бесплатно передает электричество в областях, в которых работает, медикам, терробороне и армии. За первый месяц на порядка 32 млн грн.

Параллельно бизнесы SCM восстанавливают стратегическую инфраструктуру и делают все возможное, чтобы они работала. А дальше идет забота о людях. Дальше идет гуманитарная помощь. Суммарно с начала войны бизнесы SCM только прямой помощью направляют минимум $1 миллион в день. Или примерно 32 – 35 млн грн в день на помощь Украине и украинцам.

Еще раз. Мы эту помощь оказываем в плотной координации с государством. Мы координируемся и с Офисом Президента, и с Кабмином, и с губернаторами, военными администрациями, мэрами. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы мы помогали там, где нужно больше всего, вовремя. Это взаимодействие не менее важно, чем сама помощь. Потому что оказывать помощь без взаимодействия – понижать ее эффективность в разы.

И еще одна важная история. Мы же продолжаем платить налоги. Мы еще до начала войны направили 1 миллиард гривен (это более $30 млн) налога на прибыль авансом. Мы это направили не чтобы заплатить и забыть, а мы это направили именно для того, чтобы у государства был дополнительный ресурс на повышение обороноспособности и на предотвращение гуманитарной катастрофы.

Мы не планируем останавливаться. Мы наращиваем нашу помощь. Мы не планируем оставаться в стороне. Мы – на передовой экономического фронта, гуманитарного фронта. И мы в тылу военных, но так надо, это то, как и должно быть.

Гуманитарная помощь

Коль о гуманитарной составляющей зашел разговор. К сожалению, с 2014 года Фонд Рината Ахметова знает, что такое беженцы, что такое помощь людям в "серой зоне". Какими теперь будут программы? Какими будут программы те, которые дошли до сегодняшнего дня? Будут ли они видоизменены?

Фонд Рината Ахметова, по решению учредителя, с первых дней сфокусировался. Ринат Ахметов четко назвал направление: это будет гуманитарная помощь, это будет эвакуация. У нас по эвакуации чуть меньше возможности, чем было в 2014 году, потому что слишком интенсивные боевые действия, и у нас нет специального мандата.

Также безусловно огромный запрос на еду. И там, где уже идут боевые действия, и там, где города готовятся, к сожалению, к худшему их сценариев, это мариупольский сценарий. Мариупольский сценарий сейчас является худшим из всего, что происходило с Украиной, потому что город был блокирован в первые 3 дня войны полностью и продолжает сопротивляться до сих пор. Это пример беспрецедентного героизма. И, безусловно, то, что делает Россия с Мариуполем, – это месть за то, что в 2014 году город не сдался. За то, что за 8 лет он превратился в абсолютный оазис, в витрину нового украинского Приазовья.

Так вот, еда, медикаменты. И мы фокусируемся прежде всего на медикаментах экстренной медицины. Это анестетики, обезболивающие, анаболики. А также мы активно работаем со всем, что необходимо для обеспечения кровью и плазмой людей, которыми получили ранения. То есть, гемоконтейнеры для крови для пунктов переливания крови и т.д.

Дальше это помощь в эвакуации там, где мы можем это сделать, совместно с нашими бизнесами.

И дальше важнейшее направление – это психологическая помощь. В 2015 году Фонд Рината Ахметова совместно с лучшими мировыми экспертами, и украинскими, разработал адаптированный для Украины протокол работы с травмой войны. Впервые. Не для военных, а для мирного населения. Тогда масштабы бедствия были огромными. Нам казалось, что какая-то трагедия беспрецедентных масштабов. Мы создали протокол, и мы обучили первых 250 психологов. Эти протоколы мы передали государству. И сейчас мы обнаружили, что масштабы запроса на психологическую поддержку таковы, что нам снова придется учить психологов. И вообще в Украине, я думаю, к концу этого года будет лучшая в мире экспертиза по работе с травмой войны.

Из тех, кто эвакуируется из Мариуполя в Запорожье, а это порядка 100 тысяч человек, каждый десятый артикулирует, проговаривает, что ему нужна психологическая помощь. По сравнению с 2014 годом – это гигантские цифры.

Хотел спросить о Музее "Голоса Мирных". Это колоссальный проект и, очевидно, теперь он качественно изменится.

Он уже изменился. Из проекта, в котором основными спикерами были жители Донецкой и Луганской области, пережившие войну в 2014 – 2015 году, до текущего момента, это вдруг стало абсолютно одинаковой болью, драмой практически для всей Украины. Что чаще всего я слышу последний месяц? Теперь мы понимаем, что вы пережили, что вы чувствовали. Это внезапно открыло огромное окно принятия беженцев, которых по 2022 год называли временно перемещенными лицами.

Вот это ощущение, что война закончится в ближайшем будущем, это наше желание, и мы к этому стремимся. И то, что нас уже настраивают или говорят некоторые разведки дружественных стран, что мы должны быть готовы и к месяцам, а то и больше, этого вооруженного противостояния. Насколько это может нас если не расслабить, то расхолодить в этом желании страну будущего делать уже сегодня?

Все зависит от того, что мы называем победой. Совершенно очевидно, эта война – очень дорогая и для Украины, и для России. Что является ключевыми вещами? Оружие, оружие и еще раз оружие. И это для того, чтобы защищаться и быть сильными. Это нефтяное эмбарго, а желательно нефтяное и газовое эмбарго. Это логистическая блокада, то есть, не принимать российские суда. Причем ни напрямую российские, ни прикрытые. Это блокада транспортных коридоров по суше.

И третья история, тоже очень важная, – это замораживание российских активов. Потому что потенциально это то, на что будет претендовать Украина в части репараций.

И если мы будем очень последовательны в этом, то горячая фаза, наверное, завершится в каком-то обозримом будущем. Но война – нет.

Как показывает опыт 2014 года, незаконченный конфликт – это все равно война. Она просто рано или поздно выйдет снова в горячую фазу, когда Россия снова почувствует себя на коне.

Я настраиваюсь на длинную войну. Я настраиваюсь на то, что SCM как бизнесу, акционеру SCM Ринату Ахметову, нашему благотворительному фонду, нашему футбольному клубу еще долго и долго придется работать не так, как будто мы живем в мирной европейской стране, а так, как будто мы все еще в борьбе, все еще в войне. Во многом это будет экономика гибридная, нечто среднее.

Что еще очень важно, что Украина из этой войны может выйти сильнее не только так. Мы все время говорим о реформах. Очень важно, чтобы наша победа не стала консервацией существующих проблем. В Украине не так много институтов, которые работали, их все нужно сохранить, от института демократических выборов до института свободных медиа. И нужно нацеливаться на пересборку, перезапуск тех институтов, которых нам смертельно не хватало. Судов прежде всего, нормального налогового законодательства. "План Маршала" – он про то, чтобы переизобрести, переосмыслить общественный договор. Прежде всего правила игры внутри страны. Лучшее из того, что родилось в этой войне, взять, а худшее попробовать оставить в прошлом.

Когда мы говорим об Украине будущего, мы можем уже сегодня планировать, что это будет страна не такая, какой она была до начала активной военной фазы? Она приобретет новые черты, новые направления, новые отрасли и перестанет быть условно аграрно-сырьевой, придатком для Европы, а будет иной, высокотехнологичной?

Она 100% будет другой, как минимум, потому что частью победы я считаю европейскую интеграцию Украины. Это будет означать, что украинская экономика должна будет трансформироваться, принять и провести внутри себя реформы. Быть готовой конкурировать внутри Европы. А украинский бизнес, большой прежде всего, должен подтвердить, что они поддерживают интеграцию украинских рынков с европейскими.

Мы как крупнейший национальный инвестор, Ринат Ахметов как крупнейший национальный инвестор, мы совершенно точно подтверждаем и поддерживаем европейский вектор. Мы совершенно точно готовы конкурировать на европейских рынках. Мы уже это делаем. Мы совершенно точно готовы менять себя, инвестировать в наши предприятия, продолжать инвестировать, для того чтобы соответствовать европейским правилам и стандартам. И мы совершенно точно готовы поддерживать внутри Украины необходимые реформы.

Это огромные изменения для страны. Потому что мы становимся частью другого экономического и правового ландшафта. Это очень важный шаг вперед. Это пересмотр отношения к промышленности. Эта война вернула понимание, насколько важна энергетика, насколько важна металлургия. Реиндустриализация Украины произойдет.

В части энергетики у Украины есть огромный шанс сыграть совершенно другую роль в европейском энергетическом пространстве. В результате войны Украина стала частью европейского энергетического пространства почти на 2 года раньше, чем это было по плану. Но на самом деле это только первый шаг. Мы обладаем большими запасами сланцевого газа, мы обладаем большими запасами природного газа. Мы готовы развивать, как страна, альтернативную возобновляемую энергетику. Мы готовы смотреть на потенциал малого атома.

У Украины в части энергетики есть очень конкретные предложения для Европы. И компания ДТЭК, и генеральный директор ДТЭК Максим Тимченко четко и очень предметно описывают, какие вещи мы можем предложить Европе. Где мы для Европы можем стать альтернативой России. И по мере введения эмбарго на кровавую энергию, на российский уголь, нефть и в перспективе на газ, это большая перестройка украинской энергетики. Это второй конкретный момент.

Третий конкретный момент – это интеграция украинской инфраструктуры в европейскую. Сложно сейчас говорить о том, каким будет морское сообщение. Совершенно очевидно, что железные дороги, транспортные коридоры могут и должны быть интегрированы в ЕС.

У нас нет других альтернатив, кроме как повышать уровень передела. Создание новых производственных, логистических цепочек, новой экономической логики – это, конечно, одна из наших задач. Это бесспорно.

Ранее "Сегодня" писал, как и чем бизнес поддерживает жителей Покровска. Читайте также, что пишут западные СМИ о войне в Украине.